В начале 1880-х граф Толстой Лев Николаевич (ему 52+ года) ужаснулся вдруг роскоши, в которой живёт. Собственность стал называть преступлением, а деньги – развратом.
Конечно, граф и раньше видел, что простой народ бедствует. Видел, но вроде как не замечал.
Копил деньги, покупал в Самарской области дешёвые башкирские земли, разводил там лошадей.
Держал поваров и слуг, нанимал детям гувернёров, принимал гостей, словом, жил барином.
И вдруг взгляд его стал избирательным и начал он видеть вокруг себя страдания народные, горе и бедность.
Вот тогда и решил: надо отказаться от - всей- собственности.
И от всех-всех доходов от произведений (а уже написаны "Война и мир", "Анна Каренина").
Всё раздать крестьянам и нищим. Оставить себе клочок земли и жить своим трудом.
Приехал с этим решением к жене.
Софья Андреевна была в это время в Москве, где она сняла дом: старшим сыновьям подоспело время идти в гимназию.
Вошёл в кабинет. А под кабинет Софья Андреевна, желая угодить мужу, выбрала самую большую комнату.
Вошёл и чуть не заплакал: опять роскошь!
Софья Андреевна запишет в дневнике, что особенно расстроило Толстого кресло за 22 рубля.
Ведь за эти 22 рубля мужик купил бы себе лошадь или корову!
Не остался в этом кабинете. Ушёл во флигель с двумя маленькими комнатами, чтобы работать в привычных условиях.
Но сам от лошадей не отказывался. Очень лошадей любил. До самой старости ездил верхом. В Ясной поляне была своя конюшня. Все дети умели ездить верхом.
Но с тех пор, как граф ужаснулся роскоши, не стало в графской семье покоя: он хочет всё народу раздать, а жена и семья против. Толстой, конечно, старался всех перевоспитать, но они не поддавались.
Бывало, выйдет летом в Ясной Поляне на площадку перед домом. А там уже накрыты столы для утреннего кофе.
Лакеи и горничные несут из кухни вкусный кофе, свежие булки, горячий хлеб с изюмом, жирные сливки.
И всё это – на белоснежных скатертях. А в это время в Ясной Поляне жила с мужем младшая сестра Софьи Андреевны Татьяна Берс (в замужестве Кузминская).
Татьяна послужила Толстому прототипом Наташи Ростовой.
Но и она, боготворив Льва Николаевича как писателя, не разделяла его новых убеждений – всё своё раздать.
- И вам не совестно, - начинал Лев Николаевич, - и тебе, Таня, не стыдно сидеть так и жрать, и видеть, как мужики провозят мимо нас сено? И не стыдно, что прачки тебе стирают на пруду эти скатерти?
- Нет, нисколько, - отвечала "Наташа Ростова", - надо же выпить кофе! Я иначе не могу.
Лев Николаевич тогда замолкал и сам присаживался к столу выпить кофе. Первое фото, где Толстой за столиком с кастрюлькой с горячей водой, чтоб каша не остывала (ну, так ведь все крестьяне завтракают - сделала младшая дочь Толстого Александра Львовна.
Это 1901 год, Крым, Гаспра. Толстой жил там после болезни с семьёй во дворце графини Паниной - по её приглашению почти 10 месяцев.
У Паниной Толстому очень понравилось, хоть он и тут "кокетничал" - ах роскошь, а я ведь хотел в простоте жить...
Вот как он всё описывает в письме к брату:
"..имение Паниной, и дом, в котором мы живем, есть верх удобства и роскоши, в которых я нигде не жил в жизни.
Вот-те и простота, в которой я хотел жить...
Въезд через парк по аллее, окаймленной цветами, розы и другие, все в цвету, и бордюрами к дому, с двумя башенками и домовой церковью.
В середине мраморный фонтан с рыбками и статуей, из которой течет вода.
В доме высокие комнаты и две террасы: нижняя вся в цветах и растениях с стеклянными раздвижными дверями, и под ней фонтан.
И сквозь деревья вид на море. В доме все первосортное: задвижки, нужники, кровати, проведенная вода..."
Рассказ про кофе ("И вам не совестно и стыдно так сидеть и жрать?") – из дневников сына Льва Львовича Толстого
