Дежурная у эскалатора анонимно рассказала о своей стеклянной будке, пассажирах метро, которых она видит каждый день тысячами, и о том, почему дежурные не дают справок.
О рабочем месте
Я сижу в этой стеклянной будочке по 8 часов, три дня через один выходной. Перерыв у меня один раз за день — час или полчаса нам дают. Сразу сначала бежишь в туалет, мы туда за рабочее время один раз ходим, потом идёшь в комнату для персонала метро — разогреваешь еду, которую себе принёс. Обедаешь и обратно скорее на рабочее место. Я работаю на «Смоленской», у нас тут эскалатор длинный-длинный, еле успеваешь за перерыв всё сделать.
Будка у нас довольно удобная — вы не смотрите, что у меня стульчик стоит такой старый, тут хотя бы ноги можно вытянуть. Вот меня посылают работать на «Киевскую», там не развернуться. Будка заканчивается там, где стул, не знаешь, куда себя девать. Хотя вот контролёрам наверху, которые у турникетов сидят, поставили новые будки, да ещё и печки установили. Мы тоже всё ждали-ждали изменений, а потом сами сложились и приобрели печку: холодно было сидеть зимой — жуткое дело!
Только плитка жарила сильно, и неудобно было каждый раз корячиться, чтобы её включить-выключить. А потом помощник машиниста Сашка какой-то агрегат приспособил — и у нас тут под рукой теперь пульт управления с двумя кнопочками. Когда холодно, нажимаешь на кнопку — печка включается. В общем, благодать сейчас.
В будке есть три рубильника для выключения эскалаторов. Выключать их при каком-то опасном случае должна я, а включать я не могу — это делает только машинист эскалатора, даже у его помощника нет таких полномочий. У меня с машинистом прямая связь по телефону. Другой телефон у меня для связи с дежурной по станции и ещё один для связи с центральным диспетчером, который сидит на «Комсомольской». Мы его называем «центральная хата».
Ещё есть микрофон — я предупреждаю людей, чтобы держались за поручни, когда включается эскалатор; говорю, чтобы становились на каждую ступеньку, и так далее. У нас целая книжечка с фразами, которые мы можем произносить.
О людях
Людей я не рассматриваю в отдельности, для меня это просто фигуры, неопределённая масса, я уже давно привыкла видеть столько народу. Как-то рядом с эскалатором стоял человек, ждал кого-то, всматривался, потом подошёл ко мне и говорит: «Как вы тут сидите, у меня за 3 минуты голова закружилась».
Что люди делают на эскалаторах? Едут, читают, целуются, бывает, — это хорошо, а то мусорят. Это постоянно происходит. Кидают что-то вниз без зазрения совести абсолютно. Как-то сижу я в своей кабинке, вдруг слышу: что-то грохочет, летит сверху, металлическое, судя по звуку. Это что-то залетело в кабинку, стукнулось, отскочило к другому эскалатору и в открытое окно залетело прямо мне на колени. Я в ужасе это с себя стала стряхивать, а потом смотрю: какая-то медная деньга. Оказалось, английский фунт, до сих пор храню на память.
ДРУГОЙ РАЗ ГАЗЕТКА
ПРОСТО САМА В РУКИ ПРИЛЕТАЕТ, СВЕРХУ СВАЛИВАЕТ
Я работаю тут уже 12 лет, при мне никто на эскалаторе серьёзно не пострадал, хотя опасные случаи были. Как-то ехал мужик с чемоданом. Он поставил чемодан и едет спокойный. А сумки-то надо держать! Потому что ступеньки иногда подпрыгивают. И вот, конечно, чемодан вдруг подскочил и покатился. Вот он катится, переворачивается, такой страшный треск! А в чемодане оказалась огромная гранитная плитка. Она вывалилась, начала взрываться, подскакивала до потолка и снова падала. Вот страх мне был, даже эскалатор не сразу сообразила остановить. Плитка долго ещё грохотала и падала. Прибежала дежурная, и мы с ней вдвоём сгребали все эти осколки. А хозяин чемодана убежал от страха и чемодан не прихватил. Хорошо хоть никто не пострадал.
Проблемы чаще всего бывают с пьяными и со старушками. Они садятся на ступени, могут заснуть, отключиться, и не добудишься их; бывает, падают и других людей роняют. Часто проблемы с китайскими делегациями. Их же очень много всегда, большие экскурсии. И вот они друг за другом, друг за другом, кто-то из них пошатнулся, упал — и все начинают по цепочке. Только что ехали нормально, через минуту смотришь: все сложились, упали — и смех и грех.
О сложностях
Работа у нас нервная, конечно, из-за всех этих случаев. Не так давно к нам пришла новая женщина работать. Она говорит: «Я сижу и смотрю пристально на верх эскалатора, слежу, чтобы ничего не произошло, готова в любую минуту всё отключить. И всё примерно в одну точку смотрела, а тут перевела взгляд вниз и вижу, что там старушка упала, лежит руками вперёд и руки уже подъезжают к гребёнке». Она эскалатор остановить успела, но на работу больше не пришла.
Самый бич для нас — это дремота. Я вот недавно приболела, но всё-таки вышла на работу, чуть глаза прикрыла от боли в ухе, а меня уже заметила дежурная по станции. Тут же звонит и выговаривает, что я сплю на рабочем месте. Ещё 20 % от премии сняли, а я ведь даже не спала.
Как бороться с дремотой? Читать, разгадывать кроссворды нельзя ни в коем случае. Другой раз газетку хочется посмотреть, но только заглянешь, дежурная уже звонит — вон на нас ведь камеры направлены. Другой раз газетка просто сама в руки прилетает, сверху сваливается. Ты подбираешь, чуть заглянешь в неё, но знаешь, что нельзя, и скорее убираешь.
ХОРОШО, У НЕЁ НА ГОЛОВЕ ПРИЧЁСКА БОЛЬШАЯ — ОНА-ТО И СПАСЛА
Впрочем, с дремотой нам беспокойные пассажиры помогают бороться. Только закроешь глаза — кто-то обязательно стукнет по стеклу. Хулиганы, конечно, но я говорю им спасибо большое, что разбудили. А вот недавно у нас окно в будке разбили. Напарница у меня работала; наверное, у неё тоже закрылись глаза, а какой-то мужик проходил мимо и как даст по стеклу! Стекло разбилось, на неё посыпались осколки. Хорошо, у неё на голове причёска большая — она любит себе всего накручивать, — причёска-то её и спасла.
О табличке «Дежурная справок на даёт»
Эту табличку придумали не мы. Я, например, люблю давать справки, так хочется пообщаться иногда! Мы сидим, как курицы сонные, понимаете, это тяжело, а кто-то что-то спросит, и сон пропадает.
Ко мне часто подходят с опаской, ожидают, что я на них сейчас накричу. Жалобным таким голосом говорят: «Ой, извините, а к вам нельзя обратиться?» Я говорю: «Да не волнуйтесь, конечно, обращайтесь, только скорее, пока дежурная не увидела». Но табличку убрать нельзя, чтобы не очень-то люди чувствовали себя свободно, ведь особо болтать я не могу, моя цель следить за пассажирами.
Ещё ко мне как-то раз кавээнщики приходили, им для сюжета надо было, чтобы я ответила на какие-то вопросы на камеру — я с удовольствием им помогла. Сейчас уже несколько лет прошло, так они иногда заглядывают ко мне, здороваются, приходят поболтать.
О вопросах и претензиях
Какие к нам могут быть вопросы? Только как пройти или проехать. Часто иностранцы подходят. Английского языка я не знаю, но он на карте показывает, куда ему надо, а я жестами, как проехать. В общем, с интуристами находим общий язык.
Люди бывают недовольны, когда у нас, например, два эскалатора работают, а один в резерве. Ко мне подходят: «Пустите второй эскалатор, у вас же очередь образовалась». И пока он это говорит, очередь уже обычно рассасывается. Я его спрашиваю: «Посмотрите, там же пусто, для кого пускать?» Он растерянно молчит. Очередь собирается на одну минуту, когда приехал поезд. И быстро рассасывается. А у нас есть чётко прописанный график, когда какой эскалатор работает: для будней, для выходных, есть часы пик, есть спад пассажиров. И мы не можем по желанию пассажиров эскалаторы пускать.
Или ещё бывает, когда какая-то экстренная ситуация, ты эскалатор резко выключаешь. Потом к тебе подходят пассажиры с претензиями: почему вы нас не предупредили. А у меня при выключении нет времени на то, чтобы кого-то предупреждать, мне надо быстро сработать, чтобы никто не пострадал.
О зарплате
Оклад у нас 14 тысяч рублей. Работают, конечно, только пенсионеры — ты и пенсию получаешь, и зарплату, и у нас ежемесячные премии и надбавки. В общем, жить можно. Мы только об одном мечтаем, чтобы нам рабочий график сделали, как у контролёров наверху. Они работают по 12 часов, зато два через два. А мы по 8 часов, но три через один. За один выходной не успеваешь толком ничего сделать, ведь надо и намыться, и на рынок съездить, и приготовиться к работе. Нам давно обещают, но всё никак не сделают — так было бы удобно.
