Он любит опасных людей, мотобанды Босозоку и освещать мрачное сердце Токио неоном своего Diablo...
Закоулки Кабуки-тё – совсем не хрестоматийная Япония. Ни садов камней с аккуратно разровненным песком, ни тридцатиэтажных магазинов электроники. Ни гигантских Хелло-Китти, ни смешливых школьниц... Мы – в дальнем конце токийского района красных фонарей. Под сетью высоковольтных линий, в хитросплетении проез-дов чуть шире тонированных “Мерсов”. В гуще борделей, хост-клубов и закусочных-лапшевниц.
Здесь три типа людей: в стельку пьяные офисные работники, ковыляющие в стрип-клубы, молодая шпана на измене, готовая чуть что броситься в драку, и группы мужчин, медленно вышагивающих с уверенностью киношных злодеев. Эти, в костюмах с иголочки, самые опасные: якудза, мафия, самый большой преступный синдикат в мире. Их почитают как народных героев, как современных самураев, а они прячутся за бумажной ширмой западного лоска. Все они связаны кровью, своей или чужой.
Но сегодня здесь есть и четвертый тип. Этого одиночку зовут Шиничи Морохоси. Ботинки искрятся, как дискотечные шары, волосы серебрятся, на бижутерию больно смотреть. Вполне в стиле токийского безумия. Хотя Шиничи не скрывает своей связи с якудзой, он обезоруживающе весел.
Ему знакомы банальности английского этикета: он протягивает руку, хотя большинство японцев лишь кланяются. И дает мне карточку, где стоит одно только имя. Во время ритуала обмена поклонами и карточками (берешь двумя руками, большие пальцы смотрят вперед, внимательно изучаешь, кладешь в нагрудный карман, ближе к сердцу) я замечаю “Ролекс” в бриллиантах. Морохоси любит бриллианты. Они у него на свитере, на джинсах, на телефоне, на Lamborghini...
Этот город притупляет способность удивляться. Неон слепит, как лампы в операционной, а три четверти туалетов разговаривают. Нет, правда. Каждый день какай роботу в рот, и очень скоро тебя будет уже ничем не удивить. Но усыпанный брюликами Diablo Super Veloce в районе борделей, которые крышует мафия... такое все еще удивляет. А ярко-розовая зеркальная пленка на автомобиле заставляет достать телефон.
“Люблю выпендрежные тачки, – говорит Морохоси-сан (ну, это заметно). – И люблю опасных людей. Я здесь все время тусил в молодости, когда работал. Но мой торговый бизнес был теневым, – он нахально растягивает улыбку еще на сантиметр, – то есть... черным. Теперь я занимаюсь только машинами и работой [законной]”.
Морохоси не всегда интересовали машины. В молодости у него был байк в стиле Босозоку. В буквальном переводе это значит “дикое бегущее племя”, но в реальности оно более цивилизованно. Немногим более... Байки – частично английские кафе-рейсеры, частично американские чопперы. Но чаще всего – немыслимая дичь. Неоновая подсветка, огромные выхлопные трубы, флаг клуба на каждом крыле – на всем ходу они влетают в медленно ползущий трафик.
“«Босо» значит быть в банде. Но никаких преступлений мы не совершаем, разве что только нарушаем ПДД. Весь смысл – сделать обычный дорожный байк выделяющимся. Здорово гонять всей бандой. Но неприятности – они рядом. Японская полиция [с 2004 года] получила больше полномочий арестовывать группы байкеров. В какой-то момент я понял, что это не жизнь. В тот день я увидел Lamborghini.
Был канун Нового года, и мне было 17. Сначала я его услышал. Выхлоп был такой громкий, что я встал как вкопанный. Понятия не имел, что может так реветь. Мы тратили сотни тысяч иен на громкий выхлоп для байка, но этот был еще громче. Через несколько секунд я увидел его. Это был черный Countach, он ехал по Накасендо. Я сказал себе: все, покупаю Lamborghini.
Через 16 лет и несколько арестов я купил первый Diablo. Поначалу он мне нравился. Но потом я начал ездить на встречи клуба. И там понял, что не очень выделяюсь. А я люблю выделяться. Мне это необходимо. Поэтому я начал придумывать, как бы мне изменить свою машину. Когда я планировал тюнинг, я вспомнил босозоку. И Дарта Вейдера.
Мне пришлось обойти пять мастерских. Многие отказались, они боялись тюнинговать дорогой суперкар, хотя я принес светодиоды и большую кучу налички. Как ни умолял их, они не рискнули. Наконец я нашел небольшой сервис в Токио. И там мне сделали все: выпуск, яркую пленку, диоды, стразы: такой «Морохоси-стайл».
Когда я приехал на встречу японского клуба Lamborghini, мой Diablo никому не понравился. Никому. Для них это было чересчур. Но я был настойчив и терпелив. Наконец они узнали, кто я такой и откуда. Люди начали задавать вопросы и про другие мои машины: пару Murcielago – родстер и Coupe, и Aventador, который я сейчас тюнингую”.
Оригинальность тюнинга Морохоси вызывает неоднозначную реакцию. Например, пневмосирена, которая воспроизводит мелодию из “Крестного отца”.
“Я ездил на ралли в честь 50-летия Lamborghini, устроенное заводом в прошлом году, и остановил свой SV на заправке в Милане. Горела вся иллюминация, и я давил на клаксон. Кто-то, наверное, меня не понял, поскольку на следующее утро меня попросили вести себя приличнее. Но я не обиделся. А в конце концов глава Lamborghini Стефан Винкельман даже расписался на моей машине.
Я не такой, как владельцы Lamborghini или как сама компания. Сначала любители не принимали меня, и мне пришлось основать свой клуб – Akuma Shukai. Это значит «Встреча Diablo». Пять лет назад клуб распался из-за соперничества и зависти. Такие автомобили привлекают определенный тип людей, и они часто не очень дружны. Но каждый автомобиль в нашем клубе был уникален, мы и сами были уникальны. Мы начали делать «босо-Ламборгини»”.
Морохоси садится в свой “Дьябло” и заводит мотор. Мы едем через Радужный мост: он связывает причал Сибаура и город Минато, пролегая через Токийский залив. Фонари на тросах, поддерживающих мост, окрашивают дорогу в три цвета попеременно. Такое впечатление, что летишь через портал.
Как только Япония обрушивает на тебя контекст, Diablo, несмотря на подсветки-стробоскопы, перестает казаться нелепым. Он создан этим городом, миром пришельцев в людской Вселенной. И ему здесь хорошо.
Мы съезжаем на ванган, часть автострады Суто, идущую вдоль залива. Морохоси говорит: “Это территория, где устраивал гонки старый клуб Mid Nite”. В него принимали тех, у кого машина могла выжать 257 км/ч. Но чтобы быть в деле, они должны были выжимать 320 км/ч”.
“Нет, я не стритрейсер”, – говорит Морохоси, когда мы уезжаем с заправки. Он дает газу, посылая пламенный привет собравшимся на парковке любителям тюнинга (их R32 GT-R, Honda S2000, Civic EK тоже отвечают оглушительным ревом). А затем врывается на ванган и устремляется к горизонту во все 529 сил.
Морохоси часто ездит с поднятыми дверьми
Шинья Эгава, друг Морохоси, не любит медленные тачки. Морохоси – хуренсу Эгавы, его наставник в деле модификаций. У Эгавы Gallardo, который он обернул голографической пленкой. Морохоси говорит: “Многим хочется сделать, как у меня. Я это ценю. Я не продаю машины, не держу ателье, но я самый большой спец в моддинге Lambo. Я помог Эгава-сану в доработке. Я знаю сервисы, где не боятся залезть в суперкар, а такие непросто найти”.
Но нигде, кроме Японии, у Морохоси нет учеников или представительств. Иностранец, гайдзин не сможет найти его. “Я держусь в тени. Иногда к лучшему, когда тебя сложно найти. Не потому, что я из якудза. Хотя ни один якудза не признается, что он – якудза...”
Морохоси видит будущее очень розовым
Однако скоро его анонимность может оказаться под угрозой. На следующем салоне в Токио Морохоси выставит свою армаду Lamborghini, в том числе – концепт Murcielago. Под ворохом наворотов просматривается кузов в стиле Sesto Elemento. Нам даже пообещали, что такое можно построить.
Приживется ли Lambo “от Морохоси” где-то, кроме Японии? Нет. Но эта розовая “Звезда смерти” в елочных гирляндах прекрасна сама по себе. Это – выкидыш района Кабуки-тё. Суперкар может купить любой, но это ничего не скажет о человеке. Этот Diablo говорит о своем владельце все, что тебе нужно знать. И так же кладет на то, что ты о нем думаешь.
