Мы решили вернуться на 2 века назад и вспомнить нескольких российских дворян, любящих вкусно поесть, но при этом обладающих чуть более изощренным вкусом, чем гоголевский Собакевич.
Устрицы
Как и сейчас, так и в императорской России, устрицы считались одним из главных деликатесов среди гурманов. На сегодняшний день известны около 50 видов этих моллюсков, и в XIX веке русские дворяне тоже не были лишены разнообразия. Вот какой диалог разворачивался между героями романа «Анна Каренина» – Стивой Облонским, заказывающим обед для себя и своего друга Левина, и официантом-татарином в московском ресторане «Англия»:
– Хороши ли устрицы? Ты смотри!
– Фленсбургские, ваше сиятельство, остендских нет.
– Фленсбургские-то фленсбургские, да свежи ли?
– Вчера получены-с.
– Так что ж, не начать ли с устриц, а потом уж и весь план изменить? А?
И татарин с развевающимися фалдами над широким тазом побежал и через пять минут влетел с блюдом открытых на перламутровых раковинах устриц и с бутылкой между пальцами.
Левин ел и устрицы, хотя белый хлеб с сыром был ему приятнее.
Сыр
Казалось бы, что такой дворянин, как Левин, как раз из тех людей, которые спокойно бы прожили и без заморских деликатесов. Ведь он сам признаётся, что для него лучше всего «щи и каша», ну или вот хлеб с сыром. Однако пармезану он очень радовался.
Это вообще был очень популярный сыр до революции. Вспомним поваренную книгу, обнаруженную героями рассказа Аверченко в бедной пост-революционной квартире:
«Макароны Монглясс. В приготовленные и вымазанные маслом макароны положить тертый пармезан пополам с швейцарским сыром, филей из кур, нарезанный ломтиками, гусиные печенки, трюфеля и шампиньоны, предварительно обжарив их в масле. Потом прибавить ложку белого соуса, размешать, подавать при консоме». А, каково!
Вино
Естественно, важнейшее место среди заморской продукции занимали вина.
– Что же пить будем?
– Я что хочешь, только немного, шампанское, – сказал Левин.
– Как? сначала? А впрочем, правда, пожалуй. Ты любишь с белою печатью?
– Каше блан, – подхватил татарин.
– Ну, так этой марки к устрицам подай, а там видно будет.
– Слушаю-с. Столового какого прикажете?
– Нюи подай. Нет, уж лучше классический шабли.
Французские вина, как сейчас, так и тогда пользовались большой популярностью. А для тех, кто не мог их себе позволить, продавалось санторинское вино из Греции. Его пили и мелкие купцы, и студенты. Это вино еще с Таганрога очень любил Чехов, хотя и говорил, что оно похоже на «плохую марсалу».
Трюфели
Грибы, растущие под землей, известное лакомство, которым и в XIXвеке было принято угощать гостей. Вспомним, как был накрыт стол в ресторане Talon на одном из многочисленных обедов, которые посещал Евгений Онегин. Из этого отрывка мы узнаём не только о трюфелях, лимбургском сыре, но и об еще одном интересном деликатесе:
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
Паштет
Кстати, «Нетленный страсбургский пирог» – это запеченный в тесте паштет из фуа-гра с добавлением трюфелей, рябчиков и перемолотой свинины. Готовили этот деликатес не у нас, во времена Пушкина его доставляли из Франции в специальных ящиках со льдом. Для того, чтобы в пути пирог не испортился, между слоем теста и паштетом делали прослойку топленого сала – именно поэтому он и получил название «нетленный».
Ананасы
На столе Онегина мы также замечаем ананас, который, конечно, приехал в ресторан из заграницы: ведь дело происходит суровой русской зимой, да и летом у нас все равно своих ананасов не бывает. Или нет? Вспомним обед, который организовывал граф Ростов в честь князя Багратиона, из «Войны и мира»:
Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь.
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански-кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей.
Для многих нынешних садоводов наверняка новость, что такие экзотические фрукты, как ананас, можно было выращивать в оранжереях
