Далее вас ждет рассказ о жизни и работе дорожных проституток, работающих на трассе М1. Одна из жриц любви рассказала о всех тонкостях своей профессии, о том, что ее заставило заняться этим, и, конечно же, о своем заработке.
В один из «длинных» майских выходных придорожные девочки облюбовали трассу М1, в народе именуемую «олимпийкой». Эта транзитная магистраль — часть европейского маршрута Е30, проходит через Беларусь от Польши до России. Помимо белорусских, ездят здесь иностранцы: дальнобойщики, деловые люди, туристы. И в какую сторону из столицы по М1 ни поедешь — возле автозаправок и кафе стоят женщины.
Километрах в 40 от столицы по обеим сторонам от дороги у двух придорожных кафе с большими стоянками «отстаиваются» дальнобойщики. Мы были готовы ждать вечера, предположив, что интимные утехи девочки предлагают клиентам под прикрытием темноты, но…
— Что вы, они же здесь с утра работают, без выходных-проходных! — рассмеялся российский водитель большегруза, с которым удалось разговориться. — Да вон смотрите, на той стороне дороги девчонка стоит.
Женщины, стоящие на обочине в ожидании клиентов, откровенно скучают, поэтому соглашаются рассказать о себе — только чтобы не показывали их лица, «чтобы дети и знакомые не узнали, чем мы занимаемся».
— Я пьяница, вот и стою здесь, — хрустя чипсами, заявляет подвыпившая блондинка Надя. С этими словами женщина махнула рукой, развернулась и пошла в сторону стоянки. От ее подруги узнаем, что Надя не только любит выпить, но еще и наркотиками балуется, «и денег должна всем на свете», поэтому соглашается на все, что ей предлагает клиент.
— А что еще остается? Я из маленького городка, работы нет, а если и есть, то зарплата маленькая, а содержать себя и детей надо. Их у меня двое — 14 и 17 лет. Алименты на двоих от бывшего — полтора миллиона. Да еще съемную квартиру надо оплачивать, — откровенничает женщина, назвавшая себя Майей. — Мне 39 лет, высшее образование, много лет занимала должности, а пришлось выйти сюда. Если бы мне раньше сказали, что я буду заниматься проституцией… Ай.
По признанию Майи, первый раз выходить на трассу ей было страшно. Но, говорит, ей повезло: первые двое клиентов были адекватными мужчинами, которые за час работы заплатили 700 тысяч рублей, потом работа заладилась.
— Сейчас я выхожу, когда у меня есть необходимость. Делаю перерыв на отдых, когда мне захочется. Иногда отпуск себе устраиваю. В заморские края отдыхать не езжу, предпочитаю Одессу.
Для дорожной проститутки Майя выглядит неплохо: с маникюром и педикюром, аккуратная стрижка, на шее и руках — серебряные украшения. Лишь одежда намекает на профессию: майка с глубоким декольте, короткие шорты и туфли с кокетливым бантиком, на высоком каблуке.
— Кто-то выглядит хуже, кто-то лучше. Все зависит от женщины. Кто работает давно, тот меньше за собой следит. Я же и за собой слежу, и за диетой, питанием, потому что у меня есть стимул и желание работать. Мои клиенты — довольно обеспеченные люди, поэтому и вид у меня должен быть соответствующий. Кто-то хочет, привозит с собой одежду запасную и несколько пар обуви — часто ноги устают, можно переобуться, пониже каблучок чтобы был.
Майя говорит, что среди клиентов больше всего «дальнобоев»: белорусы, поляки, русские, литовцы, попадаются и на легковушках. И машины у клиентов разные — от древних Volkswagen Passat до новых полированных BMW.
— Обслуживание — в кабине или салоне машины. С дальнобойщиком — на стоянке, на легковушке отъезжаем в лес. Если машина «богатая», это не значит, что с клиента больше денег снимешь — даже наоборот, они зажимают, требуют скидку. Очень жадные россияне и поляки, кто-то даже сдачу просит. А как-то отъехала с одним в лес, у него все быстро завершилось, так он мне заявляет: «Ну ничего себе ты зарабатываешь — всего за 2 минуты полторы тысячи [российских] рублей!».
От того, что на майские праздники в страну приезжали гости из России, девочкам, говорят, ни горячо ни холодно: прибыли никакой.
— Что с них толку — вон, несутся мимо, — махнула вслед машинам с российскими номерами Майя. — Вот дальнобойщики неплохие есть, но сейчас им трудно стало работать — строго за каждый евро надо отчитываться по документам. Знаю, потому что многие водители нам душу свою изливают, особенно люди постарше. Жалуются, что тяжело им работать, весь свой негатив выливают на нас. Приходиться выслушивать.
Однако, несмотря на финансовые трудности клиентов, женщина убеждена, что проституция будет существовать всегда: «Пока будут мужчины — эта работа будет».
— Знаешь, деньги эти очень легкие, — быстро перешла на «ты» Майя. — Ну морально разве что немного тяжело, но потом привыкаешь. Отсюда потом вырваться очень тяжело. Во-первых, вырабатывается клиентура. Если хорошо обслужила — просят номер телефона, а потом звонят, приезжают, платят хорошие деньги. Привыкаешь к большим деньгам. Но как они приходят — так быстро и уходят.
Выделить какой-то один типаж или возрастную категорию мужчин, которые пользуются услугами девочек, Майя не берется.
— Мужики бывают разные, от 20 до 50 лет. Конечно, есть и постарше, но это редко. Бывают клиенты с отклонениями интересными или желаниями особенными. Вообще, можно много заработать, если действительно работать сутками. Я тебе скажу, что обычно у меня получается миллионов 20 в месяц. Платят и в российских рублях, и в долларах, и в евро, вот только в гривнах не надо, — смеется женщина. — Сейчас заработка хватает, а если бы я работала на заводе, то было бы денег — только снимать квартиру и заплатить коммунальные, на все остальное осталось бы миллиона полтора. Жить за такие деньги невозможно. Но я никого на трассу не зову: работа такая — от безысходности.
Стоимость услуг всех дорожных проституток примерно одинакова: за оральный секс — от 15 до 20 долларов, традиционный — от 25 до 50 долларов.
— Конечно, расценки очень гибкие, можем и скидку сделать. Например, если клиент сразу комплекс захочет. Кто-то предпочитает анальный секс — примерно та же стоимость, что и за обычный, хотя, глядя на конкретного человека, могу накинуть немного.
Пока мы разговариваем, рядом периодически притормаживают легковые машины — водители интересуются стоимостью услуг. Майя наклоняется так, чтобы мужчина мог заглянуть в глубокое декольте, и озвучивает расценки: «350 тысяч — орал, 500 — секс».
— Почему так дорого? Давай 200! — торгуется водитель. Майя не соглашается и машина уезжает.
— Я не буду работать за 200 тысяч. Может быть, когда не будет денег, и соглашусь, но сейчас я не на мели.
Майя заверяет, что во время секса, даже орального, всегда использует презерватив.
— Вот, с собой ношу презерватив, смазку для анального секса, — демонстрирует содержание маленькой сумочки женщина. — Есть клиенты, которые не хотят презерватива, но я с такими не связываюсь. Еще стараюсь не садиться в машину, если там больше двух человек, мало ли что.
Со стороны стоянки к женщине направляется клиент-дальнобойщик. Минуты две переговоров — и Майя на час исчезает в кабине тягача с российскими номерами. Его коллега, выдворенный на время из машины, топчется возле грузовика.
— Не меня не смотрите, я услугами не пользуюсь, — смутился мужчина. — А что коллеги девочек снимают — я не осуждаю. У мужчины склад такой — природа требует своего. А женщинам деньги зарабатывать надо. Девчонки работают везде — и в России, и в Европе. И хоть из разных стран они, по внешнему виду друг от друга не отличаются, даже наше бывают симпатичнее и культурнее где-то.
В это время на обочине появились новые девочки. Одна выглядит ярко: длинные волосы с красноватым оттенком, черное декольтированное платье и туфельки-балетки.
— В такой обуви стоять легче, чем на каблуках. Ноги устают. Я здесь давно, первый раз вышла на трассу, когда мне 22 года было. А сейчас — 36, но выгляжу моложе, — улыбается темными испорченными зубами женщина. — С мужем я в разводе, мать-героиня — шестеро детей. Старшему — 14 лет, младшему будет три. На малого пособие получаю 2 400 000. Это деньги? В день мне минимум 400 тысяч надо. Вообще у меня дом свой есть, дали как многодетной. Ремонт делала, тоже деньги нужны были очень. Родных у меня нет, мама была лишена родительских прав, а потом она умерла.
Женщина говорит, работать на дороге трудно: «Милиция постоянно устраивает облавы на дорогах, даже в лесу из машин вытаскивают».
Водители активно реагируют на яркую внешность проститутки, поэтому минут через десять она уезжает с очередным клиентом.
— Я уже домой поеду, отработала, такси уже вызвала, — говорит ее подруга. — Ну да, мы все время на такси на трассу и обратно ездим. В одну сторону тысяч 160 таксисты берут. Вообще, я здесь уже давно работаю. Здесь многие по несколько лет стоят. Ведь у некоторых кредиты, дети. Что нам, подоконники грызть? А чего мужики к нам едут, известно: жены ленятся, голова болит. Один мой клиент как-то сказал: «Моей жене за месяц только брови не болели».
Через некоторое время на дороге появляется Майя с размазанной по лицу помадой.
— Все, отработала, — говорит женщина, жуя жвачку и одновременно ковыряя в зубах зубочисткой. — Нелегкий труд, порой неблагодарный. Иногда за день так наработаешься… Какой бы ни был хороший презерватив, все равно есть трение. Поработаешь с несколькими клиентами — все болит.
Некоторые проезжающие мимо нас автомобилисты сигналили и махали руками. Майя в ответ улыбается и посылает воздушные поцелуи.
— Когда в машине женщин нет, мужики нас приветствуют. А женщины если едут, то они из машин головы готовы свернуть, нас разглядывая — как будто мы какие-то особенные. А ты смотри (это уже нам) — если появится Volkswagen Touareg, будем вместе с тобой удирать. «Полиция нравов» на ней ездит. А ты со мной стоишь, так что тебя тоже заметут. Хотя на проститутку ты не похожа и настроение у тебя не такое — люди издалека чувствуют, видишь: сколько стоим — никто не останавливается. Не сможешь ты работать с таким подходом.
Уже вечер. Майя достает из маленькой сумочки длинный фликер на липучке и цепляет на эту самую сумочку.
— Слышала шутку, что белорусских проституток от других можно отличить по обязательному фликеру? Во, не шутка. А то стемнеет сейчас, и меня видно не будет, да и ГАИ оштрафовать может. Сейчас отработаю и домой поеду, останется здесь одна Надя пьяная, ее и будут брать…
