В январе этого года житель предолимпийского Сочи Роман Петров, катаясь на лыжах в Красной Поляне, нашел айфон. Эта находка оказалась для него роковой — несмотря на то что он сам принес телефон в полицию, против Романа возбудили дело за кражу...
...и посадили его в тюрьму.
О судьбе Романа Петрова, жителя Сочи, который сел в тюрьму за то, что нашел мобильник, мы писали 15 марта в материале «От звонка до замка». С тех пор он, несмотря на всю абсурдность обвинения и тяжелую болезнь (бронхиальная астма), продолжал находиться под стражей на период следствия. А в мае произошло невероятное: на очередном рассмотрении о продлении срока предварительного ареста Романа отпустили под подписку о невыезде. Дело в том, что на заседание пришли потерпевшие и лично просили суд об этом, заверив, что никаких претензий к Петрову не имеют...
Судья просто развел руками, прокурор ушел в бешенстве... На самом деле потерпевшие — мальчик, потерявший мобильный телефон, и его мать — уже направляли письма в прокуратуру, в которых просили отпустить Романа и закрыть дело, говорили, что мобилу у них никто не крал... Несмотря на это, Петров, который сам же принес найденный аппарат в полицию, оставался в СИЗО почти пять месяцев, и лишь появление потерпевших в суде заставило изменить абсурдную меру пресечения.
Находясь в Адлерском СИЗО, Роман вел дневник. Выйдя на волю, Роман передал в редакцию свой дневник.
23 января — еще на свободе.
(Звонок Петрова в полицию. — Д.К.)
— Алло, это Роман Петров, мне передали, что вы меня искали. Это по поводу «Айфона»? Куда мне подъехать передать вам телефон?
— Не надо никуда ехать, мы сами. Где ты сейчас?
Стою на улице, жду. Минут через десять, подъезжает «уазик»:
— Садись, поехали в отдел. Это быстро, объяснения дашь, обратно привезем.
Едем в Поляну, по дороге болтаем. Темнеет, время 17.30.
Приехали. КПП. Заходим в вагончик. Водитель «уазика» садится за компьютер, говорит — ну как, думаешь признаваться? Я не понимаю сначала: в чем?! А он:
— Признаешься — домой пойдешь.
— Издеваетесь, что ли?! — улыбаюсь я.
Один из мужиков отвлекается от разговора о повышении зарплаты в полиции, подходит. Орет сходу:
— Что?! Признаваться не хочешь?! Умный, сука, да?! Выкладывай все из карманов.
Выполняю. Заходит мужчина лет 50, моложавый:
Я говорю: «Товарищ майор, что происходит? Я телефон нашел, сам принес!»
Водитель говорит: «Ага, украл 6-го числа, а сегодня весь день за ним по Бытхе гонялись». Офицер дает команду посадить меня в карцер. Тут же пристегивают руки за спиной и вместе со стулом опрокинули набок. Головой бахнулся об пол, поплыло все. А потом меня пинали и били дубинками около 6 часов, отвлекались покурить раза 2–3... Думаю — вот черт, отобьют что-нибудь, и дышу, попадая в перерывы между ударами. Надеюсь, что скоро Сергей приедет с адвокатом, я ему звонил до начала экзекуции, сообщил, что меня задержали. А еще дурацкие мысли лезут: как они, суки, не устают так долго, в спортзале, что ли, тренируются?
Серж приехал около 23 часов. Ему за 3 минуты объяснили, что я уголовник и что показания его им не нужны, адвокат не приехал, только на завтра договорились. Я не могу слова сказать, дышу с трудом...
Около 2 часов ночи меня привезли в ИВС № 1 г. Адлера. На ногах я не стоял. Поэтому меня просто занесли и положили на пол. Сквозь муть в голове я слышал, как ругаются менты изолятора с операми, которые меня привезли. Камень преткновения — мое состояние. Дальше был обыск, изъятие, потом в камеру. Это маленькая комнатка, на половину которой сцена, на ней спят люди вповалку. Меня бросили и закрыли толстенную металлическую дверь. Кто-то поднял меня и затащил на «сцену», накрыл одеялом. Потом кто-то долго стучал в «кормушку» и просили вызвать «скорую». Конечно, никто никакую «скорую» не вызвал.
24 января 2012 года
В 6 утра здесь начинает играть музыка. Я так и не смог уснуть — все болит. Когда пришла ежедневная проверка — встать не смог (хотя все должны стоять). Парни опять спросили про «скорую» — в ответ лишь смех.
Туалет здесь — дырка в полу, рядом раковина. Пописал кровью — меня держат, чтобы не упал. Есть не могу, только пью понемногу. Ближе к вечеру пришел адвокат Минаев, зовут Виталик. Лет 30 с виду, печатка на руке. Стараюсь говорить внятно, объясняю, что били. Виталик предлагает два варианта: признаться и идти под подписку или стоять на своем и сидеть. Я же ему объяснил, что телефон нашел, а не украл. Я написал ему телефон Маси моей (жены. — Д.К.). С ужасом представляю ее реакцию, когда узнает, что я тюрьме...
25 января 2012 года
Камера выглядит примерно так: решетка на окне, стекол нет, отопления нет, очень холодно, на стенах плесень, грибок, если стираешь белье, оно сохнет неделями, а потом нужно стирать снова из-за дыма и грязи. Матрацы нужно просить у ментов, но они говорят, что матрацев нет. Все покупают для себя сами заключенные: подушки, матрацы, простыни, одеяла. Кто не может сообщить на волю — его проблемы. Посуды, ложек тоже не хватает. Стиральный порошок, соль — под запретом. Лекарства не выдаются, если у тебя нет разрешения, а разрешение выдает врач, а «скорую» не вызывают... Если у тебя лекарств нет, лежи и умирай, только если кто из соседей поможет.
Иду на суд — по поводу меры пресечения... На суде прокурор со следователем рассказывают, как я воровал, как убегал и меня ловили. Судья, седоватый мужчина в хорошем костюме, спрашивает у Минаева: есть ли возражения по поводу ходатайства прокурора о заключении под стражу?
У меня есть, я все хочу рассказать, как было, это же ошибка! Адвокат говорит, что основанием для избрания меры пресечения является отсутствие у меня постоянного места жительства, а также работы. Но это неправда! «У Петрова есть квартира в Сочи, оформленная на супругу, вот свидетельство о праве собственности, — адвокат кладет на стол факсовую копию, — а также он является индивидуальным предпринимателем, вот свидетельство. Мы просим 72 часа, чтобы дать возможность предоставить оригиналы документов».
Прокурор комментирует:
— Ваша честь, это подделки, прошу не принимать их во внимание!
Пауза. Судья смотрит на прокурора, тот качает головой, не стесняется совершенно. Судья отклоняет ходатайство и выносит постановление об аресте на 2 месяца — до 23 марта. Я в шоке. Ведут обратно. Ложусь. Все болит, гляжу на загаженный грибком потолок и тупею.
28 января 2012 года
Почему люди говорят «сидеть в тюрьме»? Тут в основном лежишь. Больше всего тяжело не от того, что холодно, а от того, что все курят, дышать почти невозможно, с моей-то астмой. И очень хочется есть. Питание здесь сказочное, 3 раза в день: утром и вечером кипяток, а в обед горячая вода с жиром и макаронами (суп). Единственное, что лезет в рот, — это хлеб. Воровское братство с воли приносит чай, сахар, сигареты, спички для раздачи арестантам. Иногда вновь прибывшим за их же деньги, изъятые при обыске, приносят что-то. Мне, например, за мои 800 рэ досталась пачка сигарет «Петр 1» и 2 коробки спичек, при том, что я не курю.
1 февраля 2012 года
Перевели с утра в камеру № 7 на левую сторону. Приходили адвокат и следователь Дарья Новикова. Еще во время оформления задержания дала понять, что буду сидеть, потому что не местный. Разговаривал с ней, тогда не понимал, как это так — знает ведь, что я не виноват. Даю показания. Перепечатывала три раза, упускает детали, на которых я настаиваю. Факт того, что меня били, например, перефразировала в «оказывалось давление». Как я ни настаивал — не помогло. Говорит, вообще показания брать не буду. Есть адвокат или нет — все равно!
2 февраля 2012 года
Привезли нового персонажа — Олег, москвич, здоровяк, инвестор в сочинскую недвижимость. Его с братом Игорем катают по судам почти год. Они построили высотку, а потом к ним пришли от главного сочинского полицейского (он же совладелец многих крупных предприятий города) и предложили поддержку. Ну, москвичи самостоятельные, сказали, сами себя поддержим. Сначала пытались приструнить гражданским иском, а когда суды завершились в их пользу, завели уголовное дело по мошенничеству и за его закрытие требуют 10 млн. рублей. Москвичи стояли на своем, но вроде как оказалось, что и судья, и руководитель следствия — родственники главного полицейского. Теперь сидят, несмотря на то что есть все документы, договора, сметы, платежки и т.п. Теперь требуют отдать все: дома и деньги, арестовали стройку, уже запросили по 10 лет строгого режима каждому.
3 февраля 2012 года
Разговаривая с людьми все больше, убеждаюсь, что в Сочи действует организованная преступная группа, в которую входят судьи, прокуроры, следователи, оперативные сотрудники, адвокаты.
Поставлена задача с самого верха очистить предолимпийский город от преступности. Есть планы, которые должны выполняться. ОПГ работает сразу в нескольких направлениях (все направлено на извлечение прибыли, конечно).
А именно...
Схема с недвижимостью. Жертву подыскивают по документам, изъятым из ФРС (Федеральной регистрационной службы), с разрешения прокуратуры, естественно. Кандидаты обладают нескольким параметрами: земельный участок в зоне олимпийского строительства, есть возможность найти большую сумму денег, недавнее оформление в собственность. После чего на них заводится уголовное дело о мошенничестве в особо крупных размерах (статья подразумевает содержание под следствием в СИЗО до 12 месяцев) и начинается вымогательство. Человек сначала возмущается, отказывается, потом через полгодика ему приносят результаты почерковедческой экспертизы по подделке договора купли-продажи. Сумма выкупа из тюрьмы увеличивается.
Схема с «козлом отпущения». Оперативные сотрудники организуют или подбирают подходящее уголовное дело под задержанного кандидата. В моем случае это кража. Затем обвиняемый аккуратно избивается, по возможности без внешних повреждений. Это, кстати, у них редко получается, так как бьют куда попало. Если несчастный после этого не подписывает признательное показания (пустой лист), ему дают отлежаться в ИВС. Ни о какой «скорой» и снятии побоев речи здесь даже и не идет. Затем вступают в игру адвокаты. Я считаю, что 100% бесплатных адвокатов работают на полицию и до 50–70% платных. Они пытаются убедить арестованного в необходимости дать признательные показания, пугают большим сроком, соблазняют откровенным обманом: если сознаешься, срока не дадут. Если же человек подписал признательные показания, начинаются переговоры по деньгам. До 3 лет — от 300 тысяч. Дальше примерно 1 млн рублей за 1 год срока.
В моем случае дело сфабриковано с заявления об утере телефона (обращаю внимание — ОБ УТЕРЕ). Далее сотрудники УВД Красной Поляны убеждают 16-летнего потерпевшего переоформить заявление с УТЕРИ на ПРОПАЖУ (фактически — КРАЖУ), мотивируя это тем, что по-другому просто не будут искать... Ну и пошел я, Роман Владимирович, сразу в разработку.
9 февраля 2012 года
С утра меня позвали на этап — переводят в Армавирский СИЗО.
Ингалятор мой не вернули, сказали — не было ничего! В машине везут как будто дрова, утешает только то, что охранники за решеткой в этом же фургоне так же бьются башкой о потолок и падают со скамеек. «Столыпинский» вагон оказался очень похож на обычный купейный вагон, только полки деревянные, все вокруг обито железом и на входе в каждый плацкарт решетчатая дверь. Норма для перевозки заключенных в таком «купе» — 12 человек.
Во время обыска я сообщил, что у меня астма и в ИВС отняли ингалятор, начальник конвоя тут же стал звонить в ИВС. Но так ничего и не добился.
Ехать 10 часов или около того, все курят, еле дышу. Конвой периодически спрашивает, как я, явно беспокоясь не о моем здоровье, а как бы я не сдох во время их смены. Мне все хуже и хуже, говорю охране, они — терпи до Туапсе, «скорую» уже вызвали. В Туапсе я отключился, соседи по купе потом рассказали, перед самой остановкой я начал задыхаться, потом захрипел, потом менты меня вытащили из вагона на улицу, потому что «скорой» в вагон с арестантами нельзя, там более-менее пришел в себя от укола в вену. В рот пихали ингалятор... Меня запихнули обратно в «купе» — ни встать, ни лечь, едешь в одном положении на деревяшке. За все время один раз вывели в туалет и один раз дали кипяток, у кого не было кружек, те обломались.
В Армавир прибыли около 12 ночи. Вывели, мороз 20–25 градусов, стояли в ожидании обыска часа 3–4, а многие с побережья в свитерах и легких куртках. Всех, кто уже бывал в Армавире (возят туда-сюда на следственные действия), подсадили в камеры, в которых они сидели до этого. Меня и с десяток остальных отвели в подвал в зону карантина. В камеру № 16 меня завели в 4 утра.
15 февраля 2012 года
Сделали все процедуры оформления. В камере обнаружились 4 человека с туберкулезом и 2 с ВИЧ. М-да...
Большая проблема для меня здесь — гигиена. Баня раз в неделю, для нашей камеры это понедельник. В камере не помыться, вода только холодная. Правда, есть холодильник и телевизор. В холодильнике хранить мне лично нечего, т.к. родные переводили мне пару раз деньги на личный счет, а купить на них втридорога можно только консервы, причем банки нельзя в камеру, хоть в руки высыпай.
7 марта 2012 года
Должны были везти обратно в Адлер. В связи с праздником этапов нет. От адвоката пришла информация, что отправлены жалобы в Генеральную прокуратуру, комиссию по правам человека. Поменяли судью и следователя. Менты начали понимать, что не на тех напали, предлагают переквалифицировать обвинение со статьи 158 («кража») на статью 330 («самоуправство») и прямо завтра идти домой. Потому что совсем оправдать они меня не могут — придется платить компенсацию. Я отказался.
20 марта 2012 года
Я в Адлере. Заседание о продлении ареста на 1 месяц. Судья Горов уточнил у прокурора, глядя на ходатайство, почему не информировали адвокатов. Прокурор ответил — зачем, они сами приходят. Ему же все равно, что адвокат, каждый раз прилетая из Архангельска, только на билет тратит 40 тыс. рублей, и мои родственники уже более 600 тыс. рублей заплатили за это.
В общем, судья сказал, что ему плевать на мое право присутствовать на суде в обществе защитников, и мы продолжаем цирк.
Прокурор заявил, что настаивает на продлении срока ареста, так как я бездомный и безработный и могу угрожать потерпевшему. На что я ответил по пунктам, что к делу приложены заверенные нотариусом копии свидетельства о праве собственности на квартиру и свидетельства индивидуального предпринимателя, а что касается угроз потерпевшему, то попрошу вашу честь приобщить к делу ходатайство от самого потерпевшего, что он просит прекратить уголовное преследование в отношении меня и претензий ко мне не имеет.
Судья очень удивился и попросил всех выйти для совещания суда. Через 5 минут мне объявили, что продлевают арест на 1 месяц.
13 апреля 2012 года
Сегодня суд по продлению меры пресечения. У нас опять поменялся следователь, куда же они все бегут? Ведут на суд, конвоиры охают, уже меня знают, говорят: «Эх, что творится, ай-ай-ай». Все по старому сценарию: прокурор просит продлить арест, судья берет паузу до «после обеда».
В итоге — продление до 16 мая.
Ну а 16 мая, уважаемые читатели, вы уже знаете, что было. Потерпевшие пришли на суд, и Романа освободили под подписку о невыезде. Когда родные увидели его впервые — пришли в шок! Вся голова седая. В июле должен состояться суд. Отправят ли Петрова обратно за решетку — неизвестно. Мы будем следить и дальше за его судьбой.
