Каждый, кто хотя бы раз видел – в фильмах, на картинах, а может быть и в жизни – готический собор, вряд ли забудет его величественный силуэт с могучими контрфорсами и стройными башнями, уходящими в самое небо. И непременно в этом образе найдётся место прихотливым цветным лучам, освещающим внутреннее убранство храма.
Свет, проходя через витражные окна, окрашивается, повинуясь прихоти художника, в самые разные цвета, а сам закрывающий окно прозрачный узор будто бы пылает, пронизанный солнечным светом. Недавно я побывал в витражной мастерской и узнал, как же делают такие произведения стекольного искусства.
Для меня съемка этого репортажа стала особенной: до сих пор я делал репортажи только о талантливых одиночках-кустарях. Но в этот раз мне посчастливилось посмотреть, как работает целая витражная студия «Александрия».
Мастерская разместилась в подвале столичного дома. У двери меня встретил улыбчивый мужчина – витражист Вячеслав – и повёл по узкому коридору вглубь помещения. Проход был заставлен прислонёнными к стенам готовыми витражами, переложенными картоном, листами стекла и деревянными щитами. Мой провожатый зашел в одну из комнат и пригласил меня пройти за ним. Я оказался в средних размеров комнате: два больших стола, на одном из которых лежал собранный витраж. Над узором с паяльником в руках согнулся ещё один витражист. «А мы как раз витраж паяем. Тебе это может быть интересно – смотри, снимай» – сказал мне второй мастер – Игорь.
По стенам мастерской громоздились стеллажи с разноцветными листами стекла. На верстаке, заваленном набросками, кусочками стекла и инструментами, я увидел световой стол. Под подошвами при каждом шаге скрипели и похрустывали мелкие осколки стекла.
Пока я осматривал небольшую комнату и готовил камеры, Вячеслав вернулся к работе – с паяльником в руках склонился над столом, на котором лежала почти готовая работа. Соседний стол был закрыт огромной калькой с макетом ещё одного будущего витража. «Любой витраж начинается с эскиза, – начал рассказывать Вячеслав, водя паяльником по стыкам стёкол, – Этот рисунок попадает в руки к художнику, и он превращает картинку в схему – полноразмерную кальку, на которой черными линиями отмечено положение модулей, а номерами – их цвета».
Может показаться, что всю творческую работу делает художник, а мастеру остаётся только вырезать по шаблону кусочки нужного цвета, разместить их на схеме и соединить. Но это не так. От мастера во многом зависит, насколько красивым будет готовое панно: как точно он сможет вырезать стеклянные кусочки, насколько кропотливо подобрать их форму и тонко соединить. И если вся эта работа, так или иначе механическая, то работа с цветом требует от витражиста художественного чутья и внимательности. Ему приходится работать с материалом самого разного цвета и фактуры. Зачастую стеклянные листы одной и той же марки могут разительно отличаться друг от друга. По поверхности стекла проходят прихотливые разводы, оттенки смешиваются, сменяя друг друга: красный цвет может плавно перетечь в розовый, а в завитках и волнах появятся зелёные полосы. Бывает и так, что прозрачные области сменяются непроницаемыми для света. Мастер должен почувствовать все эти нюансы и вырезать из разноцветного стеклянного листа такой кусочек, который бы идеально вписывался в общую картину.
«Этот тип витража называется Тиффани. Не знаю, откуда пошло название – может быть по имени создателя – сказал Игорь не отрываясь от работы, – Когда мы уже вырезали все стёкла, каждое из них обматывается тонкой лентой из медной фольги. Потом уже обмотанные стёкла снова собирают в узор, швы обезжиривают флюсом и спаивают. Вот и вся работа»
Кроме Тиффани есть много других видов витражей. Например, стёкла можно устанавливать и впаивать вот в такие профили-протяжки
- И давно вы занимаетесь витражами?
- Давно. Лет двадцать, наверно, ответил Игорь после короткого раздумия. – Я раньше ювелиром был. Но потом Союз рухнул, производство стало никому не нужно, и я пришел сюда». Позже я узнал, что студия «Александрия» занимается витражами уже двадцать лет, и многие мастера работают здесь с самого момента её основания.
- Сколько времени может уйти на один витраж, – спросил я мастеров, рассматривая немалых размеров чертежи и наброски.
- По-разному. Всё зависит от количества модулей: их может быть на квадратном метре четыре или два… или вообще один, а может быть и сто. А бывает, заказчик приходит, когда весь витраж уже спаян, и просит поменять пару цветов. Тогда приходится выбивать стёкла и переделывать.
- А какая работа потребовала больше всего времени?
- Люстра была, – и Вячеслав, задумавшись, широко развёл руки, показывая размеры люстры, – три панно метра по два каждое. Мы над ней три месяца работали.
Вячеслав отложил паяльник и критически осмотрел работу. «Видишь, в центре прозрачное стекло с узором? Это пескоструйная обработка – струёй песка под давлением вырезают узор. Правда, это не мы делаем, нам такие стёкла привозят». Мастер отвернулся к полке и снял с неё небольшую стеклянную чашку. Сильный запах тут же резанул ноздри. «Это кислота, – пояснил Вячеслав, – сейчас патинировать будем». С этими словами он опустил в чашку небольшую губку и провёл ей по блестящим паяным швам – они тут же потемнели. «Было новое, стало старое. У нас это очень любят», – с улыбкой сказал мастер.
Справа шов до патинирования – светлый и блестящий, а слева, блёклый и тёмный – после обработки кислотой
Вячеслав и Игорь перевернули витраж и начали спаивать швы с обратной стороны. Я посмотрел ещё немного за их работой, но вскоре решил пойти поснимать в других мастерских. В соседней комнате мастер, представившийся Дмитрием, подбирал стёкла для витража – обрезал небольшие кусочки и смотрел, как они впишутся в панно. Дмитрий, вырезая детали будущего витража, время от времени беззлобно шутил и с улыбкой давал мне советы, что и как стоит фотографировать. Мастер работал, а я всё рассматривал его руки: ловкие пальцы, исполосованные черными насечками порезов и в паре мест обмотанные обмотанные пластырем. Может быть кровное родство мастера и его работы – это нечто большее, чем просто слова?
